
С. Занько
- Добрый день. В эфире программа «Особое мнение». У микрофона Светлана Занько. Свое особое мнение сегодня высказывает директор средней школы в Вахрушах Игорь Олин. Игорь, добрый день.
И. Олин
- Добрый день.
С. Занько
- Давно мы с вами не встречались, но я очень внимательно слежу за вашими блогами, которые вы пишете активно и аккуратно, и очень интересно. Блоги размещают многие наши коллеги, 7х7 активно публикует вас, мы тоже опубликовали один из ваших последних блогов, который был посвящен митингу против мусорной реформы, который проходил в минувшее воскресенье, в нашем «гайд-парке» в сквере борцам революции. Вопрос, который вы там задавали, стоит того, чтобы его обсудить и сейчас тоже.
Я его вчера обсуждала с главным редактором РЕН-ТВ Еленой Шмулевич в «Особом мнении». Почему так мало людей ходит на митинги? У нас пришло порядка 140 человек, по различным подсчетам. В Чебоксарах 200, в Пензе 50. Такой расклад, что из 26 регионов в РФ (не то, что в Кирове такая уникальная ситуация, что мало людей приходит (или много это может быть)) приходит от 50 до 150, край 200 человек на этот митинг. Если мы не говорим про Москву, которая пока отказалась от введения мусорной реформы. Почему?
И. Олин
- В целом у нас не только по этой теме так мало ходит. Какая бы тема ни возникала, ее может быть очень много обсуждают на кухнях, в интернете, и кажется, что интерес к ней огромный, много вопросов, недовольства даже возникает. Но когда идет именно публичная акция, людей приходит очень мало. Объяснить это можно очень просто. У нас в последние годы выпущена масса нормативных документов, законов, которые ужесточают проведение митингов, вводят довольно серьезные наказания за какие-либо нарушения. Мне кажется, что основная масса людей опасается идти на митинг, потому что мы видим в СМИ, как люди оказываются в заключении, платят штрафы и тому подобное. Никому наверное этих проблем не хочется, поэтому наверное не ходят. Это одна сторона проблемы.
Второй момент — это то, что общество сегодня, я бы сказал, в некотором может быть моральном нокауте находится, люди не верят практически никому. Чтобы идти на митинг, надо, чтобы была сила, которой люди доверяют. Сегодня не доверяют политическим партиям. Посмотрите, они практически без сторонников, составы партий в Кирове, где больше 20-50 человек, мы не найдем. Каких-то общественных массовых тоже нет. Даже по социологическим опросам видим, что последний оплот, кому люди еще доверяли, это телеканалы. Они просели очень сильно. Раз нет сил, кому бы доверяли, то люди не выходят.
С. Занько
- Январь 2019 года. Последний опрос «Левада-центра» о доверии власти. 45% говорит, что страна движется по неверному пути. В январе 2018 года так считали 28%. Это самый высокий показатель с 2007 года. Когда люди определяют, что страна движется не по тому пути. Хотя вспомните, еще не так давно, в 2014 году, да еще даже в 2016, да даже в 2017 зашкаливали рейтинги власти.
И. Олин
- Конечно, 2018 год стал переломным с этой точки зрения. Здесь сыграло свою роль повышение пенсионного возраста. Когда люди готовы были идти на диалог, они верили, что их выслушает центральная власть, региональная, что в конечном итоге реформа все-таки не будет в таком жестком варианте проведена, как она состоялась. И увидев, что в принципе никакие миллионы подписей ни на кого не повлияли, никакие митинги (пусть они тоже были не очень многочисленными, но их было много), отторжение определенное власти, которая не хочет идти на диалог, ощущается.
С. Занько
- Власти не принимают этот путь, но боятся все-таки. И власть собирается принимает и новые законы о «закручивании гаек» в интернете за критику власти. Как думаете, пройдет этот закон?
И. Олин
- Я думаю, что пройдет. Пока еще тенденция такова, что кажется людям, которые инициируют подобные нормативные документы, они плохо научены нашему историческому опыту и считают, что сейчас, именно у них это все прокатит. И вот у нас такой смирный, такой терпеливый народ, которым можно как угодно помыкать, и мы закрутим гайки до того, что никто и пикнуть не сможет. Такое ощущение складывается. И при этом, так как, например, я не в верхних же эшелонах общаюсь, а с обыкновенными людьми, я вижу, насколько нарастает раздражение по самым мелким поводам. И это раздражение рано или поздно будет выплескиваться.
Проблем будет только больше от всего этого закручивания. Если с людьми не говорить, не выслушивать их, не идти на определенные компромиссы, потому что сильная власть — не та, которая свою любое решение, даже одиозное, очевидно глупое, ненужное и неправильное, она старается его довести до конца и показать, что мы так сильны. На самом деле иногда именно спокойный разговор, согласие, компромисс больше авторитета власти придают.
С. Занько
- Зачем говорить, если 150 человек вышло на мусорный митинг? И не большее количество выходило на митинги против пенсионной реформы. Да, мы все возмущаемся, вы в своем посте «Чей там голос из помойки» приводите слова людей, которые туда пришли. Что все возмущаются на кухнях. Но никто не выходит. Это самое главное для власти. В интернете уже подкрутили, статьи ввели, одну-другую убрали, но новые сейчас введут. Подумаешь! Пусть говорят на кухне что угодно, водки будут больше пить.
И. Олин
- Аналогичная ситуация была в начале прошлого столетия. Когда с 1881 года в России существовало положение о чрезвычайной ситуации. Местные власти, губернаторы имели огромный круг полномочий, чтобы закрывать предприятия, закрывать СМИ, высылать неугодных за пределы губернии. Более 30 лет это сохранялось. И всем казалось, что все нормально. А 1890-е годы тишина. При Александр III тишина, в начале царствования Николая II тишина. И что потом? Вал пошел, который уже невозможно остановить. Самое опасное у нас не то, что народ взбунтуется, у нас люди очень лояльные к власти. Слушают.
С. Занько
- Да, они ее и любят.
И. Олин
- Да, но когда доводят до крайнего состояния, может возникнуть то, чего бы никому не хотелось. Какие-то эксцессы, конфликты. Как у нас президент говорил, мы не хотим, как в Париже.
С. Занько
- Желтые жилеты.
И. Олин
- Начнут жечь автомобили, бить стекла. Наверно, таких эксцессов мы не хотим. Но чтобы их не допускать, не только надо принимать какие-то репрессивные меры, надо прислушиваться к тому, почему люди не довольны и объяснять свою политику.
С. Занько
- Пост Игоря «Чей там голос из помойки?» размещен на нашем сайте echokirova.ru, вы можете зайти и почитать. Это репортаж с митинга против мусорной реформы, который состоялся 3 марта в нашем городе.
Следующий вопрос, который бы я хотела с вами обсудить по поводу передачи костела католической общине Кирова. Суд продолжается, правительство области, в собственности которого костел находится, приводит новые доводы, почему его нельзя передавать верующим. В данный момент, как пишет Ян Чеботарев, представляющий интересы католиков, власть не считает, что это здание вообще имеет религиозное назначение. Поскольку в 90-х годах получился новый объект после реконструкции, и закон возвращении религиозного имущества религиозным организациям, считают наши власти, на него не должен распространяться. Сначала власть упиралась в орган, мол, город лишится культурного достояния. Белых тогда предлагал построить органный зал. Мне хочется узнать вашу позицию. Если да, то в каком виде, если нет- почему?
И. Олин
- Я родом из Бобино, через который проходит Великорецкий крестный ход. И Бобино — первая остановка. Внимание к этому мероприятию очень большое. Там не было культового сооружения. Оно было разрушено в 30-е годы. Возник вопрос, что надо церковь построить. У нас местный священник и приход пытались эту проблему решить, посещая в том числе митрополита Хрисанфа. Встречался и глава поселения. Каким-то образом с региональной властью работали. Ответ был такой — мы помогать в строительстве этого храма не будем. У вас есть приход — собирайте деньги, стройте.
Я помню, как люди, когда проходил крестный ход, собирали средства, объехали кучи спонсоров, находили варианты, кто-то помогал. В конечном итоге, они деревянную церквушку небольшую смогли построить. Я видел, насколько это все тяжело. Люди сами собрали — было такое общественное движение. Поэтому я не очень согласен был с законом, что нужно возвращать здания советской поры религиозным организациям. Я теперь понимаю, что здесь наблюдаются двойные стандарты. Православной церкви целый ряд зданий был передан. А у католиков одно здание. Оно играет с советских времен роль культурного центра, концертного органного зала.
С. Занько
- В вашем представлении костел никак не связан с католической общиной?
И. Олин
- Нет, конечно, изначально он строился, как культовое сооружение католической общины.
С. Занько
- В вашем представлении человека, который потребляет услугу культурную — слушает органные концерты. Вы же были в костеле не так давно, после реконструкции убрали все атрибуты веры. И сейчас, мы помним пустые стены оштукатуренные. Стоит орган, красный занавес, рояль, красная арочка, где брачующихся фотографируют. Если католики говорят, давайте совместно использовать орган. В вашем представлении, если католикам передают костел, они возвращают вид религиозного сооружения: там будут висеть иконы, все, что нужно вернется. И по-прежнему будут органные концерты. Это возможно? Вас будет как-то коробить это?
И. Олин
- Я думаю, что нет.
С. Занько
- Мы когда приходим на Западе, простите, что перебиваю, в огромное количество открытых храмов, где тебя никто за руки не дергает, прекрасные органные концерты в культовых сооружениях католических лично мне никак не мешают слушать.
И. Олин
- Тут какая-то согласительная комиссия может поработать, если есть возможность объединить концертную площадку, там нет эстрадных концертов, с голыми пупами никто не выступает. Это классическая музыка. Многие авторы писали мессы как раз под них. На мой дилетантски взгляд объединение возможно, чтобы угодить и тем, и другим.
С. Занько
- Аргумент приводят, и вы как историк можете его оценить, как раз вчера Елена Шмулевич сказала, смотрите какая может быть еще проблема - православная церковь базируется в России. Самые высокие чины говорят, мы православное государство. Если костел перейдет католикам, то он перейдет во владение Ватикана. Вы видите здесь проблему?
И. Олин
- Да нет. Собственность будет общины, почему Ватикана. То, что Россия исторически православное государство, но количество верующих православных немногим превышает верующих католиков, кто реально ходит в храм каждое воскресенье.
С. Занько
И. Олин
- Мне трудно сказать, сколько их. Но думаю, не очень много, в пределах того, что вы называете, наверное. Хотя католические общины становятся сейчас популярными. Не знаю, откуда такая волна. Я знаком с этим, потому что моя хорошая подруга, одноклассница, живя в Москве, стала сейчас членом католической общины. И я читаю, что она пишет об этом. Ради 100 или 200 человек. Какая разница? Если этот закон работал определенным образом с православными храмами, то он аналогично должен сработать и с католическими. Но если есть возможность объединить культурный центр и место для католиков, где они могли бы проводить свои службы и встречи, это был бы, наверное, наилучший вариант.
С. Занько
- Без передачи здания?
И. Олин
- Наверное, даже без передачи здания.
С. Занько
- Ну без передачи здания власти готовы рассмотреть вопрос. Но надо понимать, это значит, что они не смогут там базироваться, община не сможет здание рассматривать как собственное, они будут согласовывать графики и прочее. Это разные вещи: у тебя есть дом или нет дома. Я сейчас озвучиваю позицию католиков, которые были у нас в эфире.
И. Олин
- Я сейчас, наверное, буду не на стороне католиков.
С. Занько
- Понятно. Это особое мнение Игоря Олина, и мы продолжаем с темой про то ли объединение, то ли не объединение, но некую оптимизацию, которая происходит с колледжами культурного направления в нашем городе. Речь о колледже музыкального искусства, о колледже художественном и о колледже культуры.
На прошлой неделе очень активно о себе заявили представители колледжа музыкального искусства, также нам звонили из художественного колледжа. И студентов, и преподавателей волнует вопрос возможного объединения этих трех колледжей в единую структуру и перемещение их из своих зданий в некое другое здание. Дошло до того, что представители колледжа музыкального искусства написали господину Гергиеву. Мы в связи с этим естественно предложили эфир представителям колледжа музыкального искусства, они не пришли, мы до сих пор не знаем, по каким причинам.
Но зато пришла министр культуры Татьяна Мазур, которая заявила в эфире, что вот сейчас объединять и оптимизировать ничего не будут, но тем не менее уже в течение года действует рабочая группа, которая рассматривает все эти вопросы. Конфликт разгорается. Какие здесь минусы мы видим? Хотя в конфликте могут быть и плюсы, когда нарыв вскрывается. Может быть, вы знаете какую-то дополнительную информацию. Может быть, действительно их пора уже объединять, укрупнять. Потому что, как сказала Татьяна Мазур, может быть, они могут измельчать до того, что прекратят свое существование?
И. Олин
- Общий тренд сегодня у нас в государстве прослеживается к созданию крупных образовательных комплексов. Мы видим это, например, по Москве, когда объединяется множество учебных заведений, и получается крупнейший комплекс, где тысячи учеников и сотни работников. Мы видели это, например, при объединении наших вузов — опорный университет возник. Раз проводится такая политика, значит власти видят определенные плюсы, которые получаются после такого объединения. И наверняка представители тех, кто инициирует такие решения, могут объяснить, что же хотят в конечном итоге достичь. Может быть, это какие-то дополнительные финансовые, кадровые возможности.
Я же с точки зрения обывателя сужу, школьного учителя, директора, и я против крупных комплексов. Я все-таки считаю, что очень хорошо, когда школа, например, не слишком большая, когда там не 2000-3000 тысячи человек, а 200-300. С какой целью это нужно? Чтобы школьник, сотрудник чувствовал себя в этом учреждении, как будто это его второй дом, где все знают друг друга, знают о проблемах друг друга, улыбаются друг другу. А не просто человек, как потерянный по всем этим многочисленным зданиям, лестницам, кабинетам носится, не зная никого вокруг, как чужеродный элемент. Это объединение не всегда только плюсы дает, есть еще и минусы. Тем более когда изучают музыку, там же индивидуальное обучение. Это первый момент.
Второй момент. У каждого из этих учреждений есть определенная история, традиции, свои коллективы. Мы переживали такое, когда у нас в Вахрушах объединили две школы в одну. Традиции были разные, и потребовалось много лет, чтобы люди просто начали нормально друг с другом общаться. Огромное количество обид возникает и множество личностных конфликтов.
С. Занько
- И все это сказывается и на учениках, и на самих сотрудниках.
И. Олин
- И на общей атмосфере. А ведь это очень важно, какая атмосфера.
С. Занько
- А там еще все люди творческих профессий. Они же очень ранимые.
И. Олин
- Или все друг другу помогают, или все будут злопыхателями и станут стремиться подножки друг другу ставить. Вот что можно достичь этим объединением? Чисто психологически такая проблема может возникнуть.
С. Занько
- Я пока не услышала главного — что колледжи объединяются, и перед ними открываются новые возможности. Пока мы видим — страх потерять историческое здание, не понятно, кто будет руководить и отсутствие харизматичных личностей, которые такие большие образовательные центры смогут возглавлять. Роль личности еще никто не отменял. Должен быть этот человек от культуры или не должен.
И. Олин
- Конечно, должен быть от культуры. Вообще эта эпоха эффективных менеджеров они потихоньку уходит. Начинают понимать люди, что нельзя просто управлять, не зная объекта управления. Чем была эффективна советская система? Любой руководитель прошел эту лестницу с самого низа и прекрасно знал специфику этой работы. Должен быть человек плоть от плоти. Конечно, сложно найти такого специалиста. Он должен сочетать в себе качества администратора и быть хорошим художником или музыкантом, быть авторитетом в своей среде. Но такие люди есть.
Можно даже представить такую фантастическую ситуацию. Появилась куча денег у правительства и мы строим самое современное здание для этих трех учреждений. Но с каким минусов мы столкнемся? Россия сегодня не самая привлекательная для туризма страна. Мы все хотим посетить Рим, Флоренцию, Прагу. Они не разрушали здания 15 века, 17 века. А нам кажется - вот мы пришли сегодня и до нас будто бы ничего не было. Нет этой истории 70-летней учреждений, нет этих традиций, которые именно в этих зданиях складывались. Не бывает приобретений без потерь. Мы потеряем историю конкретных учреждений. Даже выпускникам потом некуда идти. Нужно взвесить все плюсы минусы. Если мы им предложим кучу современной аппаратуры, возможность куда-то ездить, и они скажут, что они согласны, тогда да. А просто съехаться, тесниться потому, что у нас денег нет? Это не подход.
С. Занько
- Знаете, как ни странно. Оказывается старшеклассники наши в большинстве своем мечтают о в творческих профессиях. Это исследование ВятГУ. И в кировских вузах им не хватает творческих профессий. О чем это говорит?
И. Олин
- Творческая составляющая — одна из главных при выборе работы. Материальное вознаграждение, отношение начальства и творческая. Три важнейшие вещи. Творчество само по себе притягательно. Над этим надо работать, учитывая этот запрос.
С. Занько
- Смотрите, как столкнулись эти две темы.
И. Олин
- Я всегда восхищаюсь работниками сферы культуры. Это как раз те люди, которые прививают любовь к тому месту, где мы живем.
С. Занько
- Вот и задача, которую ставят и федеральные и региональные министры — как сократить отток. Вот, пожалуйста. Это было особое мнение Игоря Олина. Светлана Занько работала у микрофона, до встречи.